Сквозь кальку. В ожидании главной героини - Саша Чекалов

П: И что, с тех самых пор…?

2-й (обречённо): С тех самых… До того дошло, что совсем спать перестал: ну не шёл сон, и всё! – лежу, бывало, минута за минутою…

П: Что ж ты раньше таился, недотёпа?

2-й: Что… У вас муж вон…

П: Да что муж! Муж… Любви – вот чего катастрофически не хватает женщине, а ты про мужа…

2-й: А как же… верность?

П: Верность! А что верность? Верность – это добровольное рабство! Верность – это смерть! Верность – это неуважение к себе самой, наконец: если теперь я вижу, что достойна большего, – что же мне, всё равно с этой посредственностью век вековать?!

2-й (неуверенно): М-да… Логично.

П (резко): Вот и я так думаю. (Нашаривает на полу айфон, смотрит на дисплей. Озабоченно.) Кстати, уже скоро он вернётся домой – корифеюшка липовый… (С почти идиллической грустью в надтреснутом голосе.) Впрочем, не обольщайся слишком уж: ты ведь тоже не идеал…

2-й (как громом поражённый): То есть… Ты к чему это?

П (снисходительно): А как ты думал, цыпа? Что я брошу преуспевающего психотерапевта [ну ладно, психолога] ради неизвестно кого?!

2-й (тупо): А-а… зачем же…

П: Всё это вот? Да просто заскучала… и решила развлечься. А тут ты, со своим щенячьим обожанием… Ну, и… Вот. А что тебя не устаивает? В чём суть претензии-то? Лучше хоть что-то, чем совсем ничего, – разве нет?.. Ведь ты же хотел этого!

Второй вскакивает с ложа и убегает вон из комнаты, наши взгляды следуют за ним. Парень приводит нас в ванную комнату. Размазывая слёзы по лицу тыльными сторонами ладоней, он садится на край… Напряжённо о чём-то думает (крупным планом – нижняя губа, безвольно отвисшая челюсть). Наконец его рука тянется… тянется… к… В кадр попадает ржавое лезвие «Нева» (неужели их ещё выпускают, гос-спади?!) с пожелтевшими от времени остатками пены и двумя-тремя волосками, присохшими к режущей кромке… но рука тянется дальше, дальше, мы видим во всей красе так называемую безопасную бритву (никогда не понимал, что в ней такого уж безопасного) … и вот – зубная щётка.

Второй берёт её из стаканчика, выдавливает из тюбика пасту (марка пасты всецело на совести рекламного агента кинокомпании: его выбор – по результатам долгих, напряжённых переговоров), начинает чистить зубы… Чистит, чистит… Крупным планом глаза парня, полные напряжённой работы мысли.

(Понимаю, вся сцена искусственна и лишня, но… ничего не могу с собой поделать.)

Наконец он завязывает, полощет рот и возвращается в комнату.

Подруга уже одета, сидит и курит. А другой рукой наливает себе в маленькую чашечку сакэ из бутылочки.

Подруга: Ну! Что надумал? Я плохая? – могу убираться на все четы…

Второй (перебивает): Нет-нет, всё в порядке… Я тут подумал и понял, что ты права, а я… я действительно сам виноват: завышенные ожидания редко оправдываются – но всегда портят то э-э… то немногое, на что мы имеем объективные основания рассчитывать.

Голос за кадром: Честертон?

Затемнение.

Мы находим второго на приёме у следователя. Именно на приёме, а не на допросе: второй, как постепенно становится очевидно, на этот раз пришёл сам. Наш Настоящий Мужчина сегодня особенно эффектен: регулярный секс явно идёт ему на пользу (если это секс, а не что-нибудь ещё, не менее тонизирующее). Щёчки румяны, щетина подровнена специальной машинкой, персиковая рубашечка навыпуск – отглажена и в меру накрахмалена, понтовый пиджачок от Томболини умопомрачителен, ну и так далее.

Затемнение.

Мы находим второго на приёме у следователя. Именно на приёме, а не на допросе: второй, как постепенно становится очевидно, на этот раз пришёл сам. Наш Настоящий Мужчина сегодня особенно эффектен: регулярный секс явно идёт ему на пользу (если это секс, а не что-нибудь ещё, не менее тонизирующее). Щёчки румяны, щетина подровнена специальной машинкой, персиковая рубашечка навыпуск – отглажена и в меру накрахмалена, понтовый пиджачок от Томболини умопомрачителен, ну и так далее.

Настоящий Мужчина: …И?

Второй: И вот я здесь…

НМ: И что ты хочешь? Орден? Денежную премию?

2-й (несколько сдуваясь): Я… ничего.

НМ: Ничего? Но ведь на что-то же ты, наверно, рассчитывал, когда собирался прийти сюда и сознаться в… в преступлении!

2-й: В чём сознаться? В пре… Но ведь…

НМ: По-твоему, соучастие не преступление, что ли? К тому же действовали вы по предварительному сговору – да и ценность украденного, как выяснилось, намного превышает первоначально заявленную…

2-й: Но ведь я же сам… Сам!

НМ: Да, не спорю. И это записано, смотри. (Показывает листок с записью показаний.) Но отвечать-то всё равно надо… Или нет? Как сам-то считаешь? Только честно!

2-й: Я думал… (Взвиваясь.) Да что ж это, а?! Вокруг полнó людей, которые гораздо более серьёзные вещи совершили… и продолжают совершать… И что?! Все на свободе! А меня – за какую-то ерунду…

НМ (мягко): Послушайте, уважаемый, что вы, в самом деле… Во-первых, не все на свободе, отнюдь не все, – а во-вторых… Ну взрослый же человек, должны понимать уже… Да, мир несправедлив, не спорю. Более того, выстроена такая система, при которой практически невозможно остаться ни в чём не замазанным: все-все вокруг – хоть в чём-то да виноваты, факт… И что же? Это не основание, чтоб успокоиться и оставить всё как есть! Нужно бороться… Пойми, брат, имеет место быть замкнутый круг: пока мы не начнём сажать, мир не начнёт меняться к лучшему! Люди по-хорошему не понимают, им нужна наглядность…

2-й (горячо): Но почему я-то?!

НМ (примиряюще): Ну а почему нет, собственно? С кого-нибудь начинать надо, а?

2-й (как бы поражённый внезапной мыслью): А старшой? Что с ним теперь?..

НМ: А что с ним! – он не сегодня завтра помрёт, по всему видать… И к чему нам его тревожить! Отвечай потом…

2-й (обескураженно): Так он же главный обвиняемый!

НМ (ухмыляясь): Уверен? Так-таки и главный?

Вспышка…

Главная героиня и её подруга в «Роллóве». Тот же интерьер, тот же столик, но на заднем плане – новшество: баннер с надписью типа «Q-столбики! Сезонная распродажа! Скидки 50%! Два комплекта по цене одного! Не упустите свой шанс!» (хотя возможны варианты).

Подруга (озабоченно): Слушай, такое дело… Придётся вернуть!

Главная героиня (твёрдо): Извини, подруга, не получится.

П: Как так?

ГГ: Да вот так. Они мне самой нужны.

П: Но ведь… Но ведь жила же ты как-то без них, а?

ГГ: Жила? То разве жизнь?.. (Её взгляд рассеянно скользит вверх, она замечает рекламу, кивает на неё.) А вон же! Пойди да купи. Недорого… (С иронией.) И уж заведомо меньше, чем ты с меня тогда содрала!

П (злясь): Ты прекрасно знаешь, что это (глаза кверху) – подделка. А я тебе…

ГГ: А ты мне продала настоящие, знаю. И дура буду, если отдам их назад.

П (умоляюще): Но ведь не мои они! Муж рвёт и мечет… Если узнает, что это я…

ГГ (перебивая): А как он узнает? Шито-крыто всё… Сама, главное, не проговорись, а больше ведь… некому, да?

П: Ну… Вообще-то, я тут разоткровенничалась с ещё одним человеком…

ГГ: И?!

П: И, может статься, он держать язык за зубами… хм, передумает.

ГГ: Угрожаешь? Мне?!

П: Не в том дело. Просто… Короче, он сам по себе – и, не исключено, захочет предпринять какие-то независимые действия…

ГГ (с сердцем): Нет, какая ж ты, оказывается, дрянь! Это надо было так напакостить… (Раздражённо подливает себе сакэ.)

П (оживлённо): Во-от! Видишь: оставлять их у себя, скорее всего, теперь опасно. Не то чтоб наверняка, но – вполне вероятно ведь… Так, может, вернёшь? (Умоляюще.) Ну, пожалуйста! А я тебе заплатила бы вдвое… даже втрое против той суммы… Ну! Подумай хотя бы…

ГГ: Слушай, отстань! (Задумчиво.) Говоришь, самостоятельный? Ладно… У меня на этого самостоятельного кой-какой административный ресурс есть – в случае чего не обрадуется…

П (безвольно): Да, тебе хорошо… (Наливает себе сакэ, отпивает один глоток, ставит чашечку на столик. Убито.) Если он мужу моему расскажет, то… я и представить себе боюсь… А он может, гад, может. Знает ведь, что мы подруги, – так почему б не надавить на тебя, шантажируя траблами, которые он мне создаст… Вполне ведь может попробовать надавить, почему нет…